Говоря словами В. Высоцкого, «мой друг и советчик алкаш с бакалеи», а выражаясь обычной прозой, Сёмин сосед Арончик Гихерзон инструктировал несмышлёныша:
– Слушай сюда: американская экономика сейчас, таки да, имеет трудности. Но не настолько, чтобы она нуждалась в твоей помощи. Блата и концов нет, богатой родни тоже, так что дорога у тебя одна – в эсасайщики. Есть шутка: если тебе за шестьдесят и у тебя ничего не болит, значит, ты умер. Ха-ха! По всем показателям ты еще живой, а раз так, то у тебя полно болячек, которые без труда вычислят доктора. Сделай себе schedule и, пока у тебя есть Medicaid, соверши «хадж» по врачам.
Особое внимание обрати на посещение психиатра: там предпочтительно выглядеть… ну как бы тебе объяснить… как с бодуна, с сильного перепою: небрежно одетым, небритым, с отсутствующим взором… Впрочем… – здесь Арончик сделал паузу, оценивающе осмотрев Сёму, – …впрочем, тебе не придется сильно притворяться…
Совет Арончика был мудрым и справедливым, но сам Сёмчик оставался полным предрассудков из прошлой жизни. Ещё свежи в памяти «рабочие будни в трудовых коллективах»; если не кипение, то хотя бы мление страстей и всё-таки какая-то востребованность. И что же, уходить в пенсионеры, переходить в «тыбы-ки», играть в преферанс или домино, заниматься скучной рыбалкой?
Бог славен, что приходит на помощь тому, кто стоит перед трудной проблемой. Не всегда. Не везде. Не ко всем. Но Сёмчику помог. Посредством местной «джуйки» Сёмчика пристроили не ахти как, но склеивать картонную тару на каком-то небольшом предприятии. Работа посильная: слава Богу, лепить – не строить. Труд достаточно интенсивный, зато мозги свободные.
Через год Сёма сделал резкий скачок в карьере: его перевели Security Guard’ом в большой офис, добавив сразу целый доллар к часовой ставке. Вся прелесть новой работы заключалась в том, что его дежурство проистекало в вечернее время до полуночи, когда основная масса работающих уже расходилась. В эти часы Сёмина власть становилась всеобъемлющей. Он был хозяином этого building’a в вечернее время: проблемы и чаяния остававшихся в здании программистов, менеджеров и даже их боссов мог разрешить только он – ночной директор tower’a! Стремившийся всю жизнь в Союзе к руководящей должности и так ее там и не достигший, Семён Павлович прочувствовал момент истины уже здесь, в Соединенных Штатах.
Особым же уважением к себе Сёма воспылал после того, как, уединившись по определенной нужде в restroom, он заставил ждать целых десять(!) минут у входа самого Vice President’a компании, забывшего свою электронную карточку. Пробыв дня три в напряженном ожидании извещения об увольнении, так и не получив его, Сёма окончательно убедился в своей безграничной власти…
Грёзы и слёзы
Сколько веревочке ни виться, а концу быть. Опора охранной части, ограниченно трудолюбивый Сёмчик работал бы и далее – после того, как ему стукнуло 65, – но уже воленс-неволенс нужна была медицина, а страховка Security Guard’у не полагалась. Протянув еще годок, Сёма таки подался на заслуженный отдых.
Он так боялся этой дневной пустоты – бессмысленное шатание по board-walk’у, карточные и доминошные баталии, нудная рыбалка или болтовня «за жизнь» с такими же лейдекгеерами…
Но нет, всё оказалось значительно оптимистичнее: день заполнялся внуками, которых по очереди подбрасывали ему любимые дочери; пусть и нечастыми встречами с друзьями; редкой, но весьма кстати подворачивающейся «халтуркой».
Опасность пришла с неожиданной стороны, и имя ей – «тематические сны». Да-да, худшие Сёмичкины опасения начали сбываться в ночное время. Обычно спавший достаточно крепко и не помнивший содержания сновидений Семён окунулся в ночную жизнь, в которой, увы, не всё было так гладко, как в дневной.
Засыпал Сёма, как всегда, уверенно и крепко, но уже через три-четыре часа его начинали навещать видения. И что характерно, все из прошлой, еще союзной, жизни. Действия снова проходили на рабочих местах Семёна Павловича, и в апогее своем каждый раз заканчивались изгнанием последнего с работы по различным обстоятельствам.
В эти моменты Сёма испуганно вскидывался со сна, зло чертыхался, отлучался в туалет и осторожно, думая о чём-то приятном, пытался спать дальше. Не тут-то было: проваливаясь в неспокойный сон, он тут же попадал на коллегию главка, где его снимали с должности; или к секретарше, которая вручала ему приказ об увольнении; или на местком, подтверждающий сокращение штатов…
Ранее не запоминавший сновидений, теперь Семён целыми днями продумывал перипетии ночных кошмаров. А те, между прочим, выстроились в хронологическую цепочку по мере удаления в прошлое записей из Сёминой трудовой книжки.
Вначале ему довелось пережить страх, когда высшая инстанция отказалась утвердить Альца заместителем директора завода – высшей ступеньки на карьерной лестнице, которую Сёма достиг в той, прошлой жизни. Этот кошмар преследовал во сне целую неделю. Затем его сместили с должности главного инженера проектного института, так как нужно было пристроить молодого специалиста. Через неделю случился новый ужас – в отделе кадров ГПИ ему предложили «добровольно» уступить место начальника отдела ЛОРе (Любовнице Ответственного Работника). Дальше – больше: Сёмку уволили по сокращению штатов с должности мастера сборочного цеха, изгоняли из института за неделю до защиты дипломного проекта, «зарезали» в гороно представление на золотую медаль после средней школы…
Виртуальная ночная жизнь накладывала свой отпечаток на реальную дневную: Сёмка становился неуверенным, пугливым, раздражительным по поводу и без; терял вкус к и без того пресной жизни. «Друг и советчик» Арончик, продолжавший подхалтуривать в той же бакалее (супермаркете), выслушав жалобы Сёмы и сожалеюще посмотрев на него, выдал еще одну сермяжную истину:
– Так оно и вышло. Ты помнишь – я тебе советовал посещать врачей, особенно психиатра. Ты меня не послушал – твое дело. Если бы тогда пошел к Гураму, сейчас у тебя не было бы острой формы психического расстройства: ты бы уже давно стал с его помощью нормальным хроником. Теперь же придется начинать все сначала. Впрочем, нет худа без добра: тогда еще надо было немножко придуриваться, а теперь ты уже гонц мишиге (полностью чокнулся).
Между тем снежный ком ночных видений катился под гору, обрастая все новыми ужасающими деталями. Когда маленького Сёмика стали исключать из детского садика за то, что тот уписался во сне, проснувшийся в ужасе Семён сначала убедился, что его постель всё-таки суха, а затем твердо решил на этой же неделе по emergency пойти к психиатру.
Психическая атака
Доктор-психиатр Гурам Химиди встретил Сёму тепло и приветливо:
– Здравствуйте, дорогой. Присаживайтесь. Что-то давно я вас не встречал.
– Знаете, доктор, всё дела, дела… – уклончиво ответил Сёма, сам впервые увидевший доброго Гурама.
– Ну-с, на что жалуемся? – несколько старомодно продолжил Гурам.
– Вот, дорогой доктор, такая беда – сны замучили. Снится всё одно и то же: каждую ночь меня увольняют со всевозможных работ.
– М-да, это серьёзно… А когда вам это всё снится – до мочеиспускания или после?
– Знаете, доктор, и до и после.
– Вот это уже лучше, это, можно считать, даже хорошо. Важно, чтобы не вместе с мочеиспусканием.
Химиди посмотрел сквозь очки прямо в глаза Сёмика и с нажимом спросил:
– Мочитесь часто?
– Часто. Каждый день и по несколько раз, – не отводя взгляда от направленных на него очков, честно ответил Семён.
– Что ж, будем лечить. Случай трудный, но не безнадёжный. Начнём с посещения уролога – лишь после его информации мы сможем выбрать эффективный путь. Вот направление к доктору Абраму Балмазия, а ко мне сделаем appointment на следующей неделе.
Тут требуется небольшое пояснение. Выросшие в одном еврейском ауле на Кавказе друзья-коллеги Гурам и Абрам работали по схеме восточного гостеприимства: мой пациент – твой пациент. В последнее время Абрам прислал другу пяток потенциальных психов, а у Гурама на приеме, как назло, понимаешь, одни женщины. Вот почему Сёмкин приход его очень обрадовал.
Абрам Балмазия тоже оказался душа-человек: Сёма стал его постоянным пациентом, тем более (как выяснилось), что с его простатой не всё так просто… Но наш разговор не о Сёминых болячках.
Через неделю M.D. психиатрии приписал Семёну курс лечения: три громадные разноцветные капсулы, которые следовало принимать ежедневно с интервалом в шесть часов.
Эффект от лекарств был потрясающим. Советские сны как рукой сняло. Все эти кошмары с месткомами, райкомами, штатными расписаниями канули в небытие. Вместо этого снилась розовая американская мечта: то Сёму пригласили на работу менеджером на фирму, где он клеил коробки; то, будучи Security Guard’ом, он прямо в вестибюле разоружил и связал шахида с взрывоопасным поясом, за что был удостоен государственной награды; то в телелотерее ему выпал джекпот, а с ним – и миллионный выигрыш… И так день за днём.
Но нет добра без худа, так же, как нет худа без добра. Если раньше Сёма просыпался весь в холодном поту от страшных видений, то теперь, открывая утром глаза, он с ужасом понимал, что всё происходившее минуту назад – всего лишь розовый сон, и холодная испарина разочарования выступала на его незапятнанном библейской мудростью челе. Повторялось пройденное – неуверенность, пугливость, раздражение…
Вездесущий и всезнающий Арончик по этому поводу изрек нечто одновременно обнадеживающее и зловещее:
– Понимаешь, идиотом стать гораздо легче, чем выйти оттуда. Имей терпение и держись за Химиди – он доведёт твою болячку до логического конца…
А после одного случая Сёмка снова помчался по emergency к доктору Химиди.
Полный стабилизец
В августе Геймер успешно сдал экзамен и стал гражданином USA. С этого момента сны приобрели политическую окраску. Для пущей важности, и чтобы как можно дальше уйти от пошлого прошлого, Сёма поменял имя в новом паспорте, приняв более респектабельное – Сэм. Так что тот самый, единственный вежливый племянник теперь называет его дядя Сэм. И, что особенно важно: дядюшкой Сэмом бывший Семён стал не во сне, а наяву!
Неделю его преследовало видение, что он баллотируется в конгрессмены от родного штата. Затем ночные притязания Сэма пошли дальше, и он развернул кампанию по выборам в Сенат. Целую декаду во сне он боролся за кресло губернатора штата, но каждый раз достичь желанной цели ему мешали позывы мочевого пузыря… С ростом ночных поползновений вырастало и дневное разочарование, вызванное этими кошмарами наоборот.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, был сон, где Сёма-Сэм уже баллотировался на Vice President’а страны со стороны Кэрри. Апогей этого видения – телевизионные дебаты, где молодому и неопытному Эдвардсу Чейни противостоит зубр от демократии Sam Alts-Heimer. Всё ниже и ниже склоняется голова могучего Дика под напором неотразимых доводов оппонента. И тогда, не в силах найти другие аргументы, железный Дик переходит на личности и восклицает:
– Вы бы лучше, Сэм, рассказали, как были членом компартии и служили верой и правдой империи зла!
– Это ложь, это наглая ложь! – в исступлении кричит Сэм и… просыпается весь в липком поту. – Это бессовестная клевета – я никогда не был членом партии. Я трижды пытался вступить в ее ряды, и мне трижды отказывали по разным поводам, но по одной причине. Поэтому я совершенно справедливо считаю себя еще и жертвой коммунистического режима!
Сёма даже не сообразил, что он уже проснулся – так его оскорбили слова Чейни. «Оклеветал, ославил на всю страну!» – с горечью подумал Сэм Альц…
…Гурам встретил пациента, как всегда, тепло и приветливо:
– Ну что, снятся профсоюзы – школа коммунизма?
– Нет, доктор, профсоюзы и директора больше не снятся, но беда с другой стороны.
Химиди внимательно выслушал исповедь больного и глубокомысленно вздохнул:
– М-да, наверное, я перестарался с дозировкой… Хрен редьки не слаще: раньше был синдром преследования, а теперь – мания величия. Придётся пойти на радикальные меры. Вот направление на электрошок. Три сеанса – и вы забудете не только свои маниакальные грёзы, но даже то, как вас зовут…
Медицина в Америке, конечно, бывает разная, но когда доходит дело до приборов и всякой другой медицинской техники, эффект – ошеломляющий. Уже после второго сеанса электрошока ночные видения исчезли; сон стал глубоким и безыдейным. Правда, наметилось легкое заикание и подергивание глазного века. После третьего, последнего, сеанса о снах с преследованиями или величием можно было забыть. А заикание и подергивание глаза не то чтобы усилились, но стали вполне привычными.
Теперь Сэму иногда снится, что ему несвоевременно перечислили SSI, но это легко можно проверить, сбегав в соседний банк. Или грезится, что Medicaid отказался оплатить изготовление вставной челюсти – Сёминой обновки, источника фирменной американской улыбки, но об этом нетрудно справиться у своего дантиста. Иногда приснится, что праздничный паек из «джуйки» по ошибке завезли соседке. Так ведь и «джуйка» неподалеку – можно и туда почапать.
Друг Арончик считает, что худшие времена у Сэма позади, и теперь он может вполне заслуженно числиться на учете в офисе Гурама Химиди уже как хроник…
Так что в Сёминой жизни, наконец, наступили мир и покой, или как нынче принято говорить, полный стабилизец.
Настоящей публикацией заканчивается «многозарядный», как револьвер системы «наган», цикл новеллок о моем герое в Стране Чудес. Надеюсь, читателю запомнился (полюбился? поднадоел? – нужное подчеркнуть) этот слегка шлимазл с неожиданно странной, хотя и вполне обычной фамилией.
Конечно же, всё происходившее с Сёмой в Америке не ограничивается этими случаями, но автор честно описал то, что ему счел нужным поведать Альц.
Быть уверенным, что наступивший «стабилизец» принесёт темпераментному Сёме полное успокоение, и с ним впредь не произойдет ничего замечательного, тоже нельзя… Пока человек жив, в конце каждого предложения стоит ставить многоточие.
Поживём – увидим…
окончание
